сегодня28марта2024
Ptiburdukov.RU

   История умалчивает о многих историях.


 
Главная
Поиск по сайту
Контакты

Литературно-исторические заметки юного техника

Хомяк Птибурдукова-внука

Биографический справочник


А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


Иван Павлович Романовский

     28 апреля (16 апреля по старому стилю) 1877 года родился Иван Павлович Романовский – русский военачальник, генерал-лейтенант, участник Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн, видный деятель Белого движения на юге России, один из организаторов Добровольческой армии, первопоходник, начальник штаба Вооружённых сил Юга России (ВСЮР), близкий друг и соратник А.И. Деникина.

     О генерале Романовском написано мало. Ещё при жизни его называли «тенью» Деникина, «серым кардиналом», «злым гением», который всё время выглядывал из-за плеча Главнокомандующего ВСЮР, оказывая влияние на все его решения и поступки.

     Было ли всё так однозначно в отношениях Деникин-Романовский? Кто на самом деле был лидером в их слаженном дуэте? И так ли неблаготворно было влияние Романовского на лидера белых сил на юге России?

     Отношение современников и историков Белого движения к личности И. П. Романовского всегда было неоднозначным. Враждебно настроенные к Деникину белые военачальники, которые и сами стремились влиять на решения Главкома, весьма ревниво относились к авторитету Романовского в Ставке. В период военных побед ВСЮР они лишь посмеивались над внешней зависимостью Деникина от своего начштаба, а после поражений осени 1919 года и вовсе налепили на Романовского ярлык «дурного советчика» и основного виновника случившейся катастрофы. Благодаря выпадам оппозиции Врангеля, поставившей своей целью отстранить Деникина от командования, за генералом Романовским настолько закрепилась репутация бесталанного «фаворита» и «худшего» друга «безвольного добряка» Антона Ивановича, что выйти из этой роли ему не удаётся и по сей день.

     Современная историография, обращаясь лишь к обстоятельствам трагической гибели генерала Романовского в Константинополе, никак не освещает его реальную деятельность на посту начальника штаба ВСЮР в самый ответственный, переломный момент гражданской борьбы. Следуя на поводу у враждебно настроенных «врангелевцев», современные историки говорят лишь о негативном отношении к Романовскому в армии. Перечисляя его очевидные ошибки и неудачи, они не раскрывают ни их причин, ни меры влияния «серого кардинала» на принимаемые Деникиным решения.

     Исключением являются, пожалуй, лишь исследования, связанные с «заказами» православной церкви. Впадая в иную крайность, они самозабвенно возносят хвалы «христолюбивому воинству» и создают довольно подробные, слезливо-сентиментальные биографии белых военачальников. По своему стилю они, скорее, напоминают жития святых, чем повествование о жизни реальных людей. В подобных историко-биографических опусах также полностью отсутствует как оценка деятельности Романовского в период Гражданской войны, так и трезвый взгляд на личность самого генерала и его взаимоотношения с Деникиным.

     Личность и судьба генерал-лейтенанта Романовского заслуживают внимания уже потому, что именно его, а не Врангеля, А.И. Деникин видел своим единственным преемником на посту Главкома ВСЮР. Сам генерал Деникин, в отличие от многих своих современников и соратников, очень высоко оценивал военные и личные качества И.П. Романовского, не раз отзывался о нём, как о честном, смелом и порядочном человеке, всецело преданном идее Белого Дела. Известно, что в завещании, составленном войскам в форме приказа, Деникин, в случае своей смерти, назначал на своё место генерал-лейтенанта Романовского.

     «Этим актом я готовил ему тяжёлую долю, – писал впоследствии Антон Иванович. – Но его я считал прямым продолжателем моего дела и верил, что армия, хотя в её среде и было предвзятое, местами даже враждебное отношение к Романовскому, послушается последнего приказа своего Главнокомандующего. А признание армии – всё.»

     «Признания» в армии Романовский так и не получил, а предсказанная Деникиным «тяжёлая доля» обернулась для боевого генерала бесславной и несвоевременной гибелью.

Детство и юность

     Иван Павлович Романовский родился в городе Луганске, в семье офицера-артиллериста.

     В 1887 году он поступил во 2-й Московский кадетский корпус. В 1894 году окончил Константиновское артиллерийское училище в Петербурге. 1897 году поручик Романовский вышел во 2-ю лейб-гвардии Артиллерийскую бригаду, а спустя три года продолжил образование в Николаевской академии Генштаба. По окончании курса командовал ротой лейб-гвардии Финляндского полка.

     В 1903 году будущий генерал Романовский женился на 18-летней Елене Михайловне Бакеевой, выпускнице Екатерининского института благородных девиц, дочери курского помещика Михаила Алексеевича Бакеева. Брак сложился счастливо. Елена Михайловна родила троих детей: сына Михаила (1904) и дочерей Ирину (1906) и Ольгу (1910).

     В период Русско-японской войны капитан И.П. Романовский исполнял должность старшего адъютанта при штабе 9-й Восточно-Сибирской артиллерийской бригады. После войны работал при штабе Туркестанского военного округа.

     В 1909 году Романовского перевели в Главное управление Генштаба помощником делопроизводителя мобилизационного отдела. Иван Павлович с семьёй переехал в Петербург. В 1910 году он стал помощником начальника отделения в отделе дежурного генерала Главного штаба, а спустя 2 года – полковником и начальником этого отделения, ведавшего назначениями в армии. Фактически Романовский работал в «отделе кадров».

     По свидетельствам сослуживцев, Иван Павлович терпеливо выслушивал всех, делал, что мог, не поступаясь совестью, а если отказывал просителю, то брал ответственность на себя, не сваливая на вышестоящее начальство и понапрасну никого не обнадёживая. Впоследствии эту «прямоту характера» и «опыт» Романовского в таких делах не раз использовал А.И. Деникин, когда необходимо было кому-нибудь отказать.

Первая мировая война

     Перед Первой мировой войной офицеры Генерального штаба, служившие в главных управлениях, специализировались каждый на своём узком участке. Как правило, они не владели общей стратегией и боевой тактикой. Чтобы раскачать это «сонное царство», группа молодых штабистов, уже обладавших немалым боевым опытом, во главе с Иваном Романовским, Сергеем Марковым и Юрием Плющевским-Плющиком организовала военную игру. Один из её участников вспоминал:

     «Среди нас особенно крупной фигурой выделялся Иван Павлович. Спокойный, скромный, но, вместе с тем, уверенный в себе, он поражал нас верностью и обоснованностью своих решений».

     Тотчас после начала войны Романовский был назначен начальником штаба 25-й пехотной дивизии. В октябре 1915 года он вступил в командование одним из лучших воинских соединений - 206-м Сальянским пехотным полком. В 1916 году произведён в генерал-майоры.

     За проявленную воинскую доблесть Романовский был награждён орденом св. Владимира 3-й степени с мечами, который постоянно носил на шее. Военная карьера Ивана Павловича развивалась стремительно. В 1916 году он занял должность начальника штаба 52-й пехотной дивизии, а с 14 октября 1916 года стал генерал-квартирмейстером штаба 10-й армии. На этом посту его и застала Февральская революция.

1917 год

     Буржуазно-демократических идей Февральской революции Романовский так и не принял, оставшись в душе монархистом. Однако Иван Павлович всегда был здравомыслящим человеком и понимал всю невозможность реставрации монархии в сложившихся условиях. В командовании 10 армией началась череда новых назначений, появились солдатские комитеты, ограничившие власть командиров.

     9 апреля 1917 года Романовский оказывается уже в должности начальника штаба 8-й армии, которой потом командовал генерал Л.Г. Корнилов. С 10 июня он назначен 1-ым генерал-квартирмейстером при Верховном Главнокомандующем – сперва при А.А. Брусилове, затем при Л.Г. Корнилове.

     В событиях, названных впоследствии «Корниловским мятежом», Иван Павлович непосредственного участия не принимал. Тем не менее, 1 сентября 1917 года он был арестован вместе с Корниловым и большинством офицеров ставки Верховного Главнокомандующего, препровождён в Могилёв, а затем в Быховскую тюрьму.

Быхов

     Во время «быховского сидения» именно Романовский записал в рукописном альманахе сидельцев:

     «Могут расстрелять Корнилова, отправить на каторгу его соучастников, но «корниловщина» в России не погибнет, так как «корниловщина» — это любовь к Родине, желание спасти Россию, а эти высокие побуждения не забросать никакой грязью, не затоптать никаким ненавистникам России

     Денщик Пупков, с которым Романовский прошёл всю войну, отказался служить генералу в Быхове и встал на сторону тюремщиков. Этот поступок очень огорчил и даже обидел Ивана Павловича, заставив его многое передумать и переосмыслить в своей прежней жизни.

     В одном из писем к жене Романовский писал:

     «Я всё думаю, неужели мы заслужили эту ненависть? Ведь вот, видит Бог, я всегда любил солдата, да и разве я один; все те, которые сейчас заключены: Деникин, Марков, Плющевский - разве тоже не были привязаны душой к нему? Неужели такая глубокая пропасть между нами и ими? Ведь при этих условиях нет спасения России: они, может быть, и здоровая, но тёмная масса, не могут вести государство без интеллигенции, но ведь и интеллигенция не может идти, не опираясь на народ. Тяжело это всё, Ленурка…»

     В Быхове начинается дружба И.П. Романовского с А.И. Деникиным. Генералы Деникин, Марков и Романовский жили в одной комнате.

     Тогда ещё невеста, а впоследствии жена Антона Ивановича Деникина Ксения Васильевна Чиж так вспоминала об этом периоде:

     «Все генералы собирались всегда в нашей комнате, отчасти потому, что она была больше других и «женский элемент» вносил оживление. Особенно жена генерала Романовского, Елена Михайловна, очень оживлённая и остроумная».

     Ироничный, искромётный Марков произвёл на будущую Деникину не самое выгодное впечатление, а вот генерал Романовский и его супруга понравились сразу.

     Очень тепло писала она и о самом Иване Павловиче:

     «Помню мою первую встречу с ним. После некоторых официальных перипетий я пришла в первый раз в быховскую тюрьму. Небольшая светлая комната, два окна в сад, вдоль стен – три узенькие горбатые кровати, столик и три стула. Хозяева комнаты всегда сидели на стульях; под окнами гулял часовой. Антон Иванович познакомил меня со своими сожителями – генерал Марков, генерал Романовский. Подтянутый, несколько массивный, но ладно скроенный, в прекрасно сшитой форме, он показался мне сразу замкнутым и холодным. Потом, проводя целые дни у быховских узников, я поняла его и ту большую душевную близость, которая сроднила его навсегда с Антоном Ивановичем. <…> Все быховцы после пережитого большого морального напряжения и волнений «отдыхали» в тюрьме, и настроение бывало часто «детское». Тогда много смеялись, шутили и с бодростью и верой готовились к будущей борьбе. Потом, на Юге России, я уже не слышала в голосе Ивана Павловича тех беззаботных ноток и весь внешний облик его очень изменился».

     По воспоминаниям других очевидцев, в период быховского сидения генералы Романовский и Деникин, напротив, представляли собой весьма «мрачную парочку», которая больше всех тяготилась вынужденным бездействием. Внешняя замкнутость и холодность, так роднившая обоих генералов, впоследствии сыграли с ними злую шутку: людская масса, как правило, склонна доверять приятным в общении подлецам, нежели замкнутым, но честным и преданным делу, суровым воинам.

     19 ноября 1917 года исполняющий обязанности Верховного Главнокомандующего генерал Н.Н. Духонин приказал освободить быховских узников. Он послал в тюрьму полковника Кусонского, чтобы предупредить Корнилова о приближении бронепоезда с революционными матросами. Уже на следующий день генерал Духонин сам был растерзан большевиками на вокзале в Могилёве.

     Избежав расправы, генералы решили ехать на Дон. Лишь Л.Г. Корнилов пошёл открыто, с верными ему текинцами, а остальные «замаскировались», воспользовавшись поддельными документами. Генерал Лукомский превратился в немецкого колониста, Деникин в польского негоцианта, Марков переоделся простым солдатом. Только Романовского с его явно «офицерской» наружностью и манерами невозможно было спрятать ни за штатской одеждой, ни за солдатской шинелью. П.А. Кусонский предложил Романовскому не маскироваться, а остаться в офицерской форме, заменив лишь погоны генерала погонами прапорщика. Марков любезно согласился на время пути исполнять роль офицерского денщика.

     Романовский и Марков прибыли в Новочеркасск раньше А.И. Деникина, Л.Г. Корнилова и других беглецов (не позднее 23 ноября) и приняли самое деятельное участие в формировании Добровольческой армии. Иван Павлович Романовский стал начальником строевого отдела штаба армии, а с февраля 1918 года - бессменным начальником штаба Добровольческой армии и затем Вооружённых Сил Юга России (ВСЮР).

Начальник штаба Главнокомандующего ВСЮР

     Как ни трудно было Ивану Павловичу на фронтах Первой мировой войны - в штабе Добровольческой армии и физически, и морально оказалось гораздо тяжелее. Сформировать армию, обеспечить её хотя бы самым необходимым и добиться боеспособности во враждебной внешней обстановке, в атмосфере постоянно вспыхивающих разногласий между офицерством и казачеством – задача очень сложная. Иван Павлович Романовский, возможно, не обладал талантом дипломата. В силу своего характера, с первых дней становления Белого движения на юге, он слишком много брал на себя, и своей прямотой нажил себе немало врагов. На Дон ехало много офицеров, желающих служить в Добровольческой армии командирами, но в декабре 1917 - январе 1918 года офицеров в маленькой армии было много больше, чем солдат. Поэтому даже самым заслуженным генералам Романовский мог предложить лишь быть в резерве при штабе. Далеко не все, подобно генералам Б.И. Казановичу и В.З. Май-Маевскому, готовы были встать в строй рядовыми. Особо амбициозным чинам Иван Павлович отказывал, может быть, слишком резко, чувствуя их заботу, прежде всего, о собственной персоне, а не о спасении России.

     Романовский писал жене 27 декабря 1917 года:

     «Меньше всех мы имеем право обвинять ту тёмную массу, которая губит Россию по темноте, по неразумию. Что с них взять, ведь их держали во тьме. Но выше, ведь и выше не лучше. Как мало идейных людей, как мало даже добросовестных людей: все думают о своей шкуре, пьянствуют, развратничают! Не лучше и на верхах. Я писал тебе, что всё время занимался дипломатией, всё склеивал то, что расползалось. Раза два уже впечатление было: «Ну вот, наконец, склеил». Смотришь – и опять разъехалось. <…> И ты понимаешь, что я начинаю терять спокойствие, когда вижу, что в вопросах, когда сталкиваются интересы Родины и личные, последние доминируют»

     Когда во главе ВСЮР встал его личный друг А.И. Деникин, Романовскому приходилось своими силами улаживать возникающие конфликты. Щадя авторитет Главнокомандующего, начштаба не раз выступал в роли «мальчика для битья», брал на себя непопулярные решения, исполнял самую «чёрную», неблагодарную работу.

     Показателен случай, когда в сентябре 1918 года Деникин подверг вполне обоснованной критике действия 3-й стрелковой дивизии М.Г. Дроздовского под Армавиром. В ответ он получил резкий до неприличия рапорт, в котором полковник Дроздовский напомнил Главнокомандующему о своих немалых заслугах, потребовал оградить себя от рекомендаций начштаба армии и избавить от критики. Это являло собой прямое неподчинение и попахивало сепаратизмом. Деникин встал перед вопросом: что делать? Репрессивные меры неизбежно привели бы к уходу Дроздовского. За ним бы ушла и верная ему дивизия. Дроздовский, после героического похода Яссы-Дон, пользовался громадным авторитетом среди белых воинов. Публичный скандал и стремление Дроздовского противопоставить себя руководству ВСЮР в качестве самостоятельной силы могли спровоцировать раскол в рядах всего антибольшевистского движения.

     В «Очерках русской смуты» А.И. Деникин писал:

     «Я, переживая остро этот эпизод, поделился своими мыслями с Романовским.
    - Не беспокойтесь, Ваше Превосходительство, вопрос уже исчерпан.
    - Как?
    - Я написал вчера ещё Дроздовскому, что рапорт его составлен в таком резком тоне, что доложить его Командующему я не мог.
    - Иван Павлович, да вы понимаете, какую тяжесть вы взваливаете на свою голову?..
    - Это неважно. Дроздовский писал, очевидно, в запальчивости, раздражении. Теперь, поуспокоившись, сам, наверное, рад такому исходу.

    Прогноз Ивана Павловича оказался правильным: вскоре после этого случая я опять был на фронте, видел часто 3-ю дивизию и Дроздовского. Последний был корректен, исполнителен и не говорил ни слова о своём рапорте».

     «Приняв огонь на себя» и погасив назревавший конфликт, Романовский дал новый повод для сплетен. Когда в январе 1919 года Дроздовский умер от заражения крови после сравнительно лёгкого ранения в ногу, Романовского обвиняли в причастности к его неожиданной гибели. На самом деле, в тот период в госпиталях белых армий просто не имелось необходимых антисептических средств и лекарств. Никто из хорошо знавших Романовского людей не поверил в гнусную клевету, но сплетня в войсках не замедлила родиться.

     Генерал Н.Н. Шиллинг, давая отповедь лживым измышлениям, писал:

     «Генерал Романовский был истинным, высоковерующим христианином, а, следовательно, безукоризненно честным человеком, горячо любившим свою Родину и всей душой преданным Белой идее Добровольческой армии, которой он нелицемерно служил, отдав всего себя работе…»

     Действительно, дуэт Деникин-Романовский не щадил себя и работал буквально на износ. Супруга Романовского Елена Михайловна вспоминала, что в 1919 году, проживая с мужем под одним кровом, она была вынуждена писать ему письма: за служебными делами Иван Павлович не находил времени для общения с семьёй.

     Ксения Васильевна Деникина в газете «Доброволец» (1937 год) вспоминала о работе штаба Главкома ВСЮР в те дни:

     «Они (Деникин и Романовский – Е.Ш.) работали «без отдыха и срока», а когда разложат перед собой карты… Меня это приводило в отчаяние: никакое здоровье так долго не могло выдержать. Бывало обед подан, а они оба всё не идут. Я просуну голову в кабинет и вижу их над огромным длинным столом, заваленным картами и чертежами. На моё напоминание – только нетерпеливое шиканье. А время всё идёт. Тогда я беру на руки мою дочь, решительно вхожу в кабинет и между двумя склонёнными седыми головами на все географические карты и стратегические планы сажаю шестимесячное торжествующее человеческое существо. «Атмосфера разряжалась», генералы улыбались и шли обедать.»

     Противники Деникина часто приписывали И.П. Романовскому авторство печально известной «московской директивы». Насколько это справедливо, судить сложно. Во всяком случае, в разработке деникинского плана Иван Павлович, как начштаба ВСЮР, никак не мог не участвовать. Разделение белых сил на три части и оставление стратегически важного царицынского направления, по мнению умных постфактум врангелевцев, стало той самой роковой ошибкой, которая привела к катастрофе.

     С другой стороны, следует признать тот факт, что после смерти генералов Корнилова, Алексеева, Маркова в штабе ВСЮР, кроме Деникина и Романовского, не осталось ни одного военачальника, который был бы способен разрабатывать масштабные стратегические операции. После поражения белых под Орлом и Кромами врангелевская оппозиция могла заявлять всё, что угодно. Однако даже один из самых яростных приверженцев Врангеля, генерал-майор фон Лампе, в своей изданной в эмиграции аналитической брошюре «Причины поражения белых» справедливо замечал: более состоятельного и реального плана ведения боевых действий, чем план Деникина, в 1919 году попросту не существовало.

     Историки Гражданской войны не раз обвиняли Романовского в том, что во время осеннего продвижения корпуса Кутепова на Тулу и Москву, он снимал с фронта самые лучшие, боеспособные части, направляя их на подавление крестьянских восстаний в тылу. Латая то и дело возникающие «дыры» в оборонительной стратегии, начальник деникинского штаба лишал белые армии резервов и ослаблял тем самым их наступательную мощь, что привело к их полному поражению.

     В декабре 1919 года, незадолго до своего скандального отъезда в Константинополь, П.Н. Врангель написал Деникину резкое «обличительное» письмо. Полный текст этого письма не был приведён в мемуарах ни Врангелем, ни Деникиным. По сравнению со всеми предыдущими памфлетами лидера оппозиции, оно звучало слишком резко. Письмо было использовано противниками Главнокомандующего как средство дискредитации Деникина и его штаба. Главной мишенью стал, конечно, генерал Романовский. «Серого кардинала» и «злого гения» винили во всех неудачах. В армии уже открыто говорили о том, что настало время его пристрелить.

     Чтобы сохранить жизнь своему другу и соратнику, Деникин решился на его отстранение. Романовский должен был уйти с должности начальника штаба, как только Ставка переберётся в Крым.

     Однако ещё до его официального ухода произошла трагедия эвакуации белых войск из портов Одессы и Новороссийска. Эта катастрофа, казалось, вышибла последний камень из-под ног обречённого на гибель генерала Романовского. Насколько он был виноват в ней? Рассудит история.

     Как утверждает в своих воспоминаниях А.И. Деникин, первоначально штабом ВСЮР планировалась постепенная эвакуация артиллерии и конных частей с Таманского полуострова. Когда же настал момент осуществить этот план, и готовые принять армию суда отправились к Тамани, командование дало директиву Добровольческому корпусу и Донской армии оборонять полуостров. Кутепов получил приказ занять Тамань и прикрывать северную дорогу до Темрюка. Ни Кутепов, ни командующий Донской армией Сидорин, вставшие к тому времени на сторону оппозиции, приказа командующего не выполнили. Все остатки обречённой армии бросились к порту Новороссийска. Катастрофа стала неизбежной.

     Деникин и Романовский одними из последних покинули Новороссийск на миноносце «Капитан Сакен».

     Последнее письмо от мужа, которое получила Елена Михайловна Романовская, датировано 17 марта (по старому стилю) 1920 года:

     «Пятнадцатого приехали в Феодосию, и здесь я подал рапорт об освобождении меня от должности начальника штаба, на что А.И. <Антон Иванович Деникин> в конце концов согласился, так что с 16 марта я уже не начальник штаба, а только помощник Главнокомандующего. Для дела, я думаю, это хорошо: общественное мнение удовлетворено, если будут искать виновного в эвакуации Новороссийска, то тоже могут остановиться на мне и будут удовлетворены тем, что я уже не начальник штаба, да и оттрепался я. Новые люди с новой энергией будут, несомненно, лучше вести дело. <…>. Конечно, ты понимаешь, как больно и горько, начав дело, не довести его до конца. Хотел я отправиться на фронт в качестве добровольца, но сейчас сомнение: уже очень много неприглядного сейчас в наших добровольческих частях, и справишься ли с жизнью в хамстве, грубости и пьянстве. Оставаться при штабе? С одной стороны, даже хочется не оставлять Деникина, но, с другой стороны, будут опять болтать, что вот остался в качестве советчика и мешает делу».

     В тот же день А.И. Деникин написал своей жене, эвакуировавшейся с семьёй в Константинополь:

     «…Освободил от должности Ивана Павловича Романовского. Полное одиночество. Как тяжко. Злоба против него стала истеричной. Хотели его убить: как слепы и подлы люди! Душа моя скорбит. Вокруг идёт борьба. Странные люди – борются за власть! За власть, которая тяжким, мучительным ярмом легла на мою голову, приковала, как раба к тачке с непосильной кладью…»

Убийство генерала Романовского

     22 марта (4 апреля) 1920 года А.И. Деникин сложил с себя полномочия и передал пост Главнокомандующего генералу П.И. Врангелю. Назначенный в этот день в гостинице «Астория» прощальный обед И.П. Романовскому стал одновременно и проводами А.И. Деникина.

     В сопровождении английского генерала Хольмана бывший Главнокомандующий ВСЮР и его начштаба отплыли в Константинополь, где находилась семья Деникина.

     Англичане хорошо относились к обоим генералам. И.П. Романовский был награждён британским Почтеннейшим Орденом Бани, четвёртым по старшинству среди королевских орденов, дающим право называться рыцарем-командором.

     23 марта (5 апреля) около 16 часов прибывших генералов на пристани встретили английский офицер и генерал В.П. Агапеев, русский военный представитель при британском и французском командовании в Константинополе.

     Семья Деникина и дети Корнилова, о которых после смерти матери заботился Главнокомандующий, разместились в русском посольстве. Его помещение тогда походило на общежитие беженцев, где квартировали белые офицеры из состава разных штабов, представительств, разведок и контрразведок, отрицательно относившиеся к Деникину.

     Настроения в городе и в посольстве были самые агрессивные. Полковник А.А. фон Лампе, командированный генералом Шиллингом в Константинополь, в своём дневнике так характеризует общую обстановку тех дней:

     «Русских в Константинополе всё больше и больше. Офицеры такого вида, что хочется снять форму и самому. По-видимому, офицерство совсем развалилось, а тогда дни нашей армии сочтены.»

ГАРФ. Ф.5853.Оп.1.Д.2.Л.20

     В посольстве все прекрасно знали о прибытии Деникина и Романовского. В Константинополе в те дни находились и яростные противники Деникина: Врангель и Шатилов. Они продолжали обвинять прежнее командование в его ошибках, собирали вокруг себя сторонников для дальнейшей борьбы.

     В общей неразберихе и многолюдности перенаселённого здания убийца имел возможность заранее ожидать Романовского возле комнат супруги Антона Ивановича, мог, оставаясь незамеченным, следить за его передвижениями.

     Генерал Хольман сразу предложил Деникину уехать на английский корабль, но Антон Иванович очень хотел видеть семью.

     К.В. Деникина вспоминала:

     «Когда они с Антоном Ивановичем приехали в Константинополь и вошли в комнату, в которой я жила со своей семьёй и детьми генерала Корнилова, у меня сердце упало при взгляде на их серые лица и потухшие глаза. Но при виде моей Мариши Иван Павлович сразу улыбнулся, присел на пол, протягивая ей руки. Она пошла к нему на своих ещё нетвёрдых годовалых ножках, он легко подхватил её и поднял на воздух».

     Антон Иванович попросил Агапеева отвести себе и Романовскому отдельную комнату, на что получил уклончивый ответ. Тогда Деникин решил забрать семью и срочно ехать к англичанам. Адъютанты генералов ещё не прибыли, поэтому Романовский сам отправился давать необходимые распоряжения.

     Ксения Васильевна Деникина так писала о разыгравшейся трагедии:

     «В это время кто-то сказал что-то про автомобили, и Иван Павлович ответил: «Я сам распоряжусь». И, передав мне ребёнка, вышел из комнаты. Вышел навстречу смерти…»

     Романовский был убит в бильярдной комнате посольства, через которую проходил, двумя или, по другим свидетельствам, тремя выстрелами в спину неизвестным офицером. По словам очевидцев, убийца шёл за своей жертвой буквально по пятам. Лакей, прибиравший в это время помещение, принял убийцу за его адъютанта.

     Убийство было, по сути, публичным. В бильярдной находилась Наталья Корнилова. Соседние комнаты также были полны людей. Полковник Б.А. Энгельгардт поспешил с докладом к Деникину. Когда привели врача, Иван Павлович был уже мёртв. Деникин, потрясённый известием о смерти близкого друга, упал в обморок.

     «Этот удар доконал меня, — писал он в «Очерках русской смуты». — Сознание помутнело, и силы оставили меня — первый раз в жизни...»

     Убийце удалось скрыться. Проведённое наспех следствие не дало никаких результатов.

     Убийство Романовского стало не только «выстрелом в спину» уходящему Главкому, но и веской пощёчиной авторитету его преемника.

     В конце 1920-ых годов А.И. Деникин, а вслед за ним вдова И.П. Романовского, были склонны обвинять в этом убийстве если не самого Врангеля, то его ближайшее окружение.

     20 февраля 1928 года А.А. фон Лампе, который в это время занимался публикацией «Записок» Врангеля, записал в дневнике:

     «Живущая в Брюсселе кучка: вдова Романовского, Маркова и др. по-прежнему будирует и винит ПН (П.Н. Врангеля – Е.Ш.) в причастности к убийству Романовского… Горе не рассуждает, но не глупо ли это! Кому была нужна ликвидация   о т с т а в н о г о   Романовского, кроме мальчишек, «мстивших» ему и сами не зная, за что именно». (ГАРФ, Ф.5853, Оп.1, Д.33.Л.35)

     Имя наиболее вероятного преступника стало известно только в 1936 году, когда писатель Роман Гуль опубликовал в эмигрантской газете «Последние новости» статью «Кто убил генерала Романовского?». Согласно расследованию, проведенному Гулем, убийцей оказался член тайной монархической организации поручик Мстислав Харузин. Одно время он служил в отделе пропаганды при русском посольстве в Константинополе, а в Гражданскую войну устроился в контрразведку штаба генерала Деникина. Ультраправые монархисты скрывали Харузина около месяца, а затем решили избавиться от него и отправили в «командировку» якобы для установления связей с турецкими повстанцами, из которой он не вернулся.

     Один из бывших членов организации рассказал Р. Гулю о поведанных ему Харузиным подробностях убийства. В главном они совпали с материалами расследования и рассказом генерала Агапеева. Статья Агапеева «Убийство генерала Романовского» была опубликована А.А. фон Лампе в сборнике «Белое дело» (1927 год). Собеседник Гуля мог эту статью просто прочитать. Впрочем, некоторые данные писателя, напротив, со статьёй Агапеева не совпадают. В любом случае, поручик Харузин был лишь исполнителем преступления, а кто управлял им на самом деле – неизвестно до сих пор.

     В последнем письме к жене Иван Романовский писал, что очень не хочет уезжать из России. Жить на чужой земле ему довелось меньше часа. Уже вечером 23 марта (5 апреля) состоялась первая панихида об убиенном генерале. Похоронили его на местном кладбище. Елена Михайловна Романовская получила известие об убийстве мужа, находясь в сербском городе Нови-Сад. В 1924 году она с дочерьми перебралась в Бельгию. Сын Романовских Михаил скончался от холеры ещё в 1919 году. В Брюсселе Елена Михайловна открыла ателье по пошиву костюмов, преимущественно в русском стиле. Эти уникальные костюмы пользовались хорошим спросом у русских певиц, выступавших в европейских ресторанах. Скончалась вдова генерала 5 октября 1967 года.

Елена Широкова

Письма Романовского его жене цитируются по публикации на сайте Проза.ру

Описание событий, связанных с убийством И.П. Романовского, основано на источниках:

  1. Агапеев В.П. Убийство генерала Романовского // Белое дело. Летопись Белой борьбы. – Берлин: Медный всадник, 1927. Кн. 2.

  2. Гуль Р.Б. Кто убил генерала Романовского // Последние новости. – Париж, 1936. 9 февраля.

  3. Деникин А.И. Очерки русской смуты. - М.: «Вагриус», 2002. Т. 5. Гл. 25.

  4. Деникина К.В. Генерал Романовский // Доброволец. – Париж, 1937. Февраль. С. 5.

  5. Лехович Д.В. Белые против красных. – М.: Воскресение, 1992.

Русские без Отечества: Очерки антибольшевистской эмиграции 20-40-х годов. – М.:РГГУ, 2000.

Генерал Белогвардеец Военный 

Биографический указатель

Идея, дизайн и движок сайта: Вадим Третьяков
Исторический консультант и литературный редактор: Елена Широкова