сегодня19марта2024
Ptiburdukov.RU

   Науки делятся на две группы — на физику и собирание марок.


 
Главная
Поиск по сайту
Контакты

Литературно-исторические заметки юного техника

Хомяк Птибурдукова-внука

13 декабря 1876 года (148 лет назад) родился Н.Н. Духонин


     В годы Гражданской войны у красных появилось много расхожих выражений, обозначающих расстрел, «высшую меру», бессудную смертную казнь. Если раньше говорили «отправить к праотцам», то с ноября 1917 года в лексиконе воинов революции прочно укоренилась фраза «отправить в штаб к генералу Духонину». Кто же был этот самый Духонин, в «штаб» которого в годы братоубийственной войны большевики отправили бесконечное множество своих жертв?


Н.Н. Духонин

     В событиях русской смуты ХХ века генерал-лейтенанту русской армии Николаю Николаевичу Духонину выпала весьма странная роль. В ноябре рокового 1917 года он являлся последним Верховным главнокомандующим русской армии, поставленным на этот пост Временным правительством. Самого Временного правительства тогда уже не существовало, но именно Духонину новоявленная большевистская власть пыталась навязать миссию заключения одностороннего мира с Германией на позорных для России, капитулянтских условиях. Деятельность генерала в октябре-ноябре 1917 года в могилевской Ставке всеми советскими историками была однозначно расценена как контрреволюционная и антинародная. В вину главковерху ставилось сопротивление решениям «законного» большевистского правительства, которому ни армия, ни сам Духонин не присягали. О том, что выполнение этих решений грозило развалом фронта и поруганием Отечества, предпочитали умалчивать. Умалчивали и о том, что в ноябре 1917 года Верховный главнокомандующий Духонин остался совершенно один перед лицом политических авантюристов, которые, используя развал государственной власти, стремились во что бы то ни стало уничтожить патриотические силы страны и армии, ввергнуть Россию в хаос и анархию большевизма. Генерал Духонин, в отличие от многих, отказался от роли пассивного наблюдателя. Сделать он мог немного, но предпринял всё возможное, чтобы предотвратить или хотя бы отдалить надвигавшуюся трагедию. Это стоило ему жизни. Но именно эта деятельность и принесенная ей жертва дает безусловное право внести имя генерала Духонина в список истинных патриотов России.

Биография

     Духонин Николай Николаевич родился 1 декабря (13 декабря по новому стилю) 1876 года в Смоленской губернии, в дворянской семье. В 1894 году окончил Владимирский кадетский корпус в Киеве, в 1896 году – 3-е Александровское военное училище в Москве, в 1902 году - Академию Генерального штаба. Закончив Академию по первому разряду с присвоением чина штабс-капитан гвардии, Духонин был сразу причислен к Генеральному штабу. После отбытия ценза командира роты (полтора года) и батальона (четыре месяца), с ноября 1904 года он служил старшим адъютантом штаба 42-й пехотной дивизии. 1906 год для Николая Духонина был особенно богатым на события: за отличия в службе он получил третьи степени орденов Святого Станислава и Святой Анны и должность старшего адъютанта Киевского военного округа. Приехав в Киев, Николай Николаевич вступил в брак с Натальей Владимировной Вернер - дочерью почетного потомственного гражданина этого города, красивой и образованной девушкой.

     В сентябре 1908 года Духонина прикомандировали к Киевскому военному училищу для преподавания ряда военных наук. В 1911 году он был досрочно произведен в полковники. В сентябре 1912 года полковник Духонин вновь возвращается в штаб Киевского военного округа на должность старшего адъютанта.

     Хорошие отношения сложились у Духонина с новым начальником штаба округа генералом М.В.Алексеевым, который его помнил еще слушателем академии. Совместная работа и личные отношения с Алексеевым оставили неизгладимый след в памяти Николая Николаевича. Алексеев высоко ценил профессиональные знания, исполнительность и штабную культуру Духонина. Летом 1913 года генерал Алексеев предложил ему служебную командировку в качестве наблюдателя на маневры австро-венгерских войск. О значимости этой командировки в условиях интенсивного «вползания» Европы в Первую мировую войну, в которой Австро-Венгрия должна была стать одним из главных противников России, говорить не приходится. Духонин качественно выполнил служебное задание и по возвращении вначале был награжден орденом Святого Владимира IV степени, а затем назначен начальником разведывательного отдела штаба Киевского военного округа.

Первая мировая война

     С началом Первой мировой войны Н.Н. Духонин назначается старшим адъютантом отдела генерал-квартирмейстера штаба 3-й армии, сформированной в Киевском военном округе. Армия (командующий генерал от инфантерии Н.В.Рузский) в составе войск Юго-Западного фронта участвовала в знаменитой Галицийской битве (5 августа - 8 сентября 1914 года). Полковнику Духонину было поручено курировать вопросы разведки, с чем он блестяще справился. За проведение рекогносцировки в сентябре 1914 года у мощной австрийской крепости Перемышль он был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. Однако молодому полковнику не сиделось на штабных должностях. В январе 1915 года, по его настойчивой просьбе, Духонина отправляют на передовую позицию командиром 165-го пехотного Луцкого полка. Под его командованием полк успешно действовал, прикрывая в период наступления противника 19-22 апреля 1915 года отход 42-й пехотной дивизии у реки Бяла и в боях у села Мокрее. За умелое руководство полком и личное мужество командир полка был награжден орденом Святого Георгия 3-й степени. Это была очень высокая награда, так как 2-й степени этого ордена было удостоено только четыре генерала за всю Первую мировую войну. С мая 1916 года Духонин - генерал-квартирмейстер штаба Юго-Западного фронта, один из ближайших помощников главнокомандующего армиями фронта генерала А.А.Брусилова.

Февральская революция

     Февральскую революцию Духонин воспринял спокойно. Будучи человеком здравомыслящим, он понимал, что устраивать бессмысленные истерики по поводу красных бантов и не подчиняться новому правительству, как это делали другие прославленные генералы (Миллер, Келлер) в условиях военных действий – бесполезно и глупо. Духонин охотно пошёл на сотрудничество с Временным правительством, считая, что он служит, прежде всего, России, а не форме государственного правления или каким-то стоящим у власти лицам.

     А.Ф.Керенский писал о нём:

     «Духонин был широкомыслящий, откровенный и честный человек, далекий от политических дрязг и махинаций. В отличие от некоторых пожилых офицеров он не занимался сетованием и брюзжанием в адрес «новой системы» и отнюдь не идеализировал старую армию. Он не испытывал ужаса перед солдатскими комитетами и правительственными комиссарами, понимая их необходимость. Более того, ежедневные сводки о положении на фронте, которые он составлял в Ставке, носили взвешенный характер и отражали реальное положение вещей. Он никогда не стремился живописать действующую армию в виде шайки безответственных подонков. В нем не было ничего от старого военного чинуши и солдафона. Он принадлежал к тем молодым офицерам, которые переняли искусство побеждать у Суворова и Петра Великого, а это наряду со многим другим означало, что в своих подчиненных они видели не роботов, а прежде всего людей».

     29 мая 1917 года Духонин вступает в должность начальника штаба Юго-Западного фронта. 4 августа он получает звание генерал-лейтенанта и должность начальника штаба Западного фронта. 17 августа, накануне собрания членов солдатских комитетов гарнизона Минска, где находился штаб, опасаясь демонстраций «против Верховного главнокомандующего и Московского совещания», он отдал приказ привести в боеготовность кавалерийские части. Беспорядков удалось избежать.

     7 сентября Духонин своей властью запретил проводить собрание, посвященное поражению выступления генерала Л.Г.Корнилова. 10 сентября 1917 года, после отставки генерала М.В. Алексеева, Духонин назначается начальником штаба Верховного главнокомандующего А.Ф.Керенского.

     «В лице Духонина, ставшего фактически Верховным главнокомандующим, - писал по поводу нового назначения генерала, находившийся в быховском заточении по Корниловскому делу генерал-лейтенант А.И. Деникин, - Керенский и революционная демократия, представленная комиссарами и комитетами, нашли действительно тот идеал, который они долго и напрасно искали до тех пор. Духонин - храбрый солдат и талантливый офицер генерального штаба принес им добровольно и бескорыстно свой труд, отказавшись от всякой борьбы в области военной политики и примирившись с ролью "технического советника" - той ролью, которую революционная демократия мечтала навязать всему командному составу. Духонина никто из них не заподазривал в малейшем отсутствии лояльности. Он не препятствовал продолжавшимся упражнениям новоявленных творцов "революционной армии". Но в противовес другим генералам, видевшим в этом направлении новые перспективы для неограниченного честолюбия или более покойные условия личного существования, - он шел на такую роль, заведомо рискуя своим добрым именем, впоследствии и жизнью, исключительно из-за желания спасти положение. Он видел в этом единственное и последнее средство».

Генерал Духонин и октябрьский переворот

     В первой половине октября Духонин честно исполнял взятую на себя роль «технического советника», поклявшегося защищать Временное правительство России. По указанию Керенского он приказал перевести под Петроград самокатные батальоны с Юго-Западного фронта как «самые надежные части», предложил сосредоточить их в Царском Селе. Во избежание беспорядков в Москве, Духонин приказал перебросить в распоряжение командующего Московского военного округа полковника К.И.Рябцева с того же фронта одну из кавалерийских дивизий. В Калугу был введён 4-й Сибирский казачий полк. Впоследствии все эти части были успешно разагитированы большевиками.

     После начала Октябрьского восстания в Петрограде Духонин образовал в Ставке (Могилёв) специальную группу во главе с генералом-квартирмейстером М.К. Дитерихсом для координации действий на внутренних фронтах, но остановить развал армии, достигший своего апогея, было уже невозможно.

     25 октября 1917 года в обращении к армии Духонин писал:

     «...под влиянием агитации большевиков большая часть Петроградского гарнизона... примкнула к большевикам... Священный долг перед Родиной... требует от армии сохранения полного спокойствия, самообладания и прочного положения на позициях, тем самым оказывая содействие правительству и Совету Республики...»

     В телеграмме в Петроград Духонин требовал «немедленного прекращения большевиками действий, отказа от вооруженного захвата власти» и «безусловного подчинения» Временному правительству, угрожая, что «действующая армия силой поддержит это требование».

     Однако в условиях полного развала армии и успешного наступления немцев на Западе начальник штаба Верховного главнокомандующего мог лишь посылать телеграммы с угрозами. В его распоряжении, казалось, остались только телеграфный и телефонный аппараты, которые не могли выступить ни в качестве действенного средства против захвата власти, ни как-то повлиять на развернувшиеся в столицах события.

     В ночь с 26 на 27 октября, получив информацию с Северного фронта об отправке в распоряжение А.Ф.Керенского «сильного пехотного отряда», в разговоре по прямому проводу генерал предложил «послать один-два, но вполне надежных броневика». Он считал, что «тактика уличных боев в значительной степени зависит от них, особенно при теперешнем настроении масс». Где были те броневики, когда большевистские отряды без лишнего шума и уличных боёв захватили Зимний дворец?..

     Утром 27 октября Духонин направил телеграмму уже московским властям, требуя от них немедленно прекратить «насильственные большевистские действия» и подчиниться Временному правительству.

     Через несколько часов Ставка телеграфировала в Москву:

     «Совместно с армейскими комитетами принимаем меры помощи Москве и освобождения её от мятежников».

     Так и не добившись взаимопонимания с армейскими комитетами, утром 29 октября «демократ» Духонин сам телеграфировал в Новочеркасск генералу А.М. Каледину:

     «Не найдете ли возможным направить на Москву для содействия правительственным войскам в подавлении большевистского восстания отряд казаков с Дона, который по усмирении восстания в Москве мог бы пойти на Петроград для поддержки войск генерала Краснова». Никакой реакции на телеграмму не последовало.

     30 октября Духонин вторично обратился к Каледину с просьбой ускорить посылку казаков, но ответа не получил.

     

Верховный главнокомандующий

     После провала похода на Петроград войск Керенского и Краснова в ночь на 1 ноября Керенский подписал распоряжение о передаче Духонину должности Верховного главнокомандующего «ввиду отъезда моего в Петроград». Духонин сообщил войскам о вступлении во временное исполнение должности Главковерха и призвал войска стоять на позициях, «..дабы не дать противнику воспользоваться смутой, разыгравшейся внутри страны и еще более углубиться в пределы родной земли».

     1 ноября Духонин получил послание от Корнилова из Быхова.

     «Вас судьба поставила в такое положение, что от Вас зависит изменить ход событий, принявших гибельное для страны и армии направление, - писал Лавр Георгиевич. - Для Вас наступает минута, когда люди должны или дерзать, или уходить, иначе на них ляжет ответственность за гибель страны и позор за окончательный развал армии... Положение тяжелое, но не безвыходное. Но оно станет таковым, если Вы допустите, что Ставка будет захвачена большевиками, или же добровольно признаете их власть... Предвидя дальнейший ход событий, я думаю, что Вам необходимо безотлагательно принять такие меры, которые, прочно обеспечивая Ставку, создали бы благоприятную обстановку для организации дальнейшей борьбы с надвигающейся анархией.»

     На следующий день, 2 ноября, Духонин объявил приказом по войскам о своем вступлении в должность Верховного главнокомандующего.

     Николай Николаевич понимал, что главную опасность для страны следует ожидать не столько со стороны фронта, сколько с тыла. Он считал себя обязанным поддержать Временное правительство, как единственный законный орган государственной власти. Для этого требовалось, прежде всего, прекратить беспорядки в Петрограде и Москве.

     Ставка стала центром притяжения всех сил, выступавших против большевиков. Однако боязнь оказаться главным зачинщиком и виновником гражданской войны связывала главковерху руки.

     В разговоре по прямому проводу с членом Комитета по военным и морским делам Н.В.Крыленко 6 ноября 1917 года Духонин говорил: «Ставка не может быть призываема к принятию участия в решении вопроса о законности верховной власти и, как высший оперативный и технический орган, считает необходимым признание за ней этих функций... Отношение верховного командования к гражданской войне выражено в приказе от 1 ноября, которым остановлено движение войск на Петроград».

     На словах Духонин противопоставлял Ставку незаконной власти большевиков, но принять действительно антибольшевистские меры и бороться с ними не мог: фактически он остался один.

     7 ноября Совет Народных Комиссаров приказал Духонину «обратиться к военным властям неприятельских армий с предложением немедленного приостановления военных действий в целях открытия мирных переговоров». При этом его обязывали непрерывно докладывать в Смольный по прямому проводу о ходе переговоров.

     Отдавая этот приказ, большевики понимали, что он идет вразрез с мнением Верховного главнокомандующего и подавляющего большинства офицеров. Отказ от переговоров должен был четко определить позицию Верховного главнокомандующего как антибольшевистскую, а следовательно, и «антинародную». После этого его без труда можно было бы объявить врагом солдатских масс и всего трудового народа.

     Николай Николаевич осознавал сложность своего положения и весь день 8 ноября провел в размышлениях. К вечеру родился план действий, рассчитанный на выигрыш времени. Воспользовавшись тем, что радиограмма Совета Народных Комиссаров была оформлена не по правилам, Духонин нашел возможным усомниться в её подлинности. Обращаясь к военному министру, он телеграфировал: «Ввиду выдающегося государственного значения этой телеграммы при отсутствии на ней даты и номера, затрудняюсь принять решение по содержанию до подтверждения ее передачи шифром и в принятой форме, гарантирующей её подлинность». Эта телеграмма была не более чем попытка Духонина уклониться от открытого объявления своей позиции. По всей видимости, он надеялся, что власть большевиков продлится считанные дни.

     Но большевики не приняли предложенной им игры. В ночь на 9 ноября В.И.Ленин, И.В.Сталин и Н.В.Крыленко, действовавшие по поручению Совета Народных Комиссаров, вызвали Духонина к прямому проводу и потребовали объяснений, почему не выполняется распоряжение правительства. Духонин запросил наркомов, получено ли согласие союзников на мирные переговоры, какова будет судьба Румынской армии (входила в состав русского фронта), предполагаются ли отдельные переговоры с Турцией. Ленин отказался обсуждать эти вопросы, и Духонин заявил: «Я могу только понять, что непосредственные переговоры с державами для вас невозможны. Тем менее возможны они для меня от вашего имени. Только центральная власть, поддержанная армией и страной, может иметь достаточный вес и значение для противников, чтобы придать этим переговорам нужную авторитетность для достижения результатов. Я также считаю, что в интересах России заключение скорейшего всеобщего мира.»

     В ответ Ленин задал последний вопрос: «Отказываетесь ли вы категорически дать нам точный ответ и исполнить данное нами предписание?»

     Духонин заявил о невозможности исполнить эти указания. Последовало его увольнение от занимаемой должности «за неповиновение предписаниям правительства и за поведение, несущее неслыханные бедствия трудящимся массам всех стран и в особенности армиям». Однако заменить Духонина было некем, поэтому ему предписывалось «продолжать ведение дел, пока не прибудет в Ставку новый Главковерх или уполномоченное им лицо». Главковерхом тут же был назначен большевик - прапорщик Н.В.Крыленко.

     Из ночного разговора с лидерами советской власти Духонин понял, что народные комиссары на свой Декрет о мире не получили абсолютно никаких ответов. «Их, очевидно, не признают, - телеграфировал Духонин бывшему военному министру. - При этом условии они сделали другую попытку к открытию мирных переговоров через посредство главнокомандующего, надеясь на то, что со мной, как законной военной властью, будут разговаривать и противники, и союзники...»

     О своей отставке он также имел вполне определенное мнение. В той же телеграмме он писал: «Я считаю, что во временное исполнение должности главковерха я вступил на основании закона, ввиду отсутствия главковерха. Могу сдать эту должность также в том случае, если от неё буду отстранен, новому лицу, на неё назначенному в законном порядке, то есть указом Сената, являющегося высшим блюстителем законности в стране, досель не упраздненным».

     Из данной переписки видно, что действия Духонина в тот период были вполне законны. Они опирались на нормативные акты, которые новая власть еще не успела официально отменить.

     10 ноября в Могилеве стало известно, что большевистское правительство через своих представителей на фронтах разрешило войскам самостоятельно заключать перемирие с противником, не спрашивая на то позволения Ставки. Переговоры могли вести выборные органы, начиная с полковых комитетов, на любых вырабатываемых ими условиях. И только подписание окончательного договора о перемирии правительство оставляло за собой. Подобной практики прекращения войны мировая история до того времени не знала.

     Узнав о такой «миротворческой инициативе» Советов, Духонин был потрясен.

     «Сегодня они распространили радиограмму о том, чтобы полки на позициях сами заключали мир с противником, так как иного другого способа у них нет, - возмущенно телеграфировал он бывшему начальнику Генерального штаба Марушевскому. - Этого рода действия исключают всякого рода понятие о государственности, означают совершенно определенную анархию и могут быть на руку не русскому народу, комиссарами которого именуют себя большевики, а, конечно, только Вильгельму».

     Духонин не подчинился постановлению Совета Народных Комиссаров, о чем сообщил всем главкомам фронтов. Однако армии одна за другой признавали власть СНК и поддерживали декреты Советской власти.

     Инициативу начала сепаратных переговоров с противником взял на себя новый Верховный главнокомандующий Н.В. Крыленко. С этой, целью он с вооруженным отрядом прибыл 13 ноября в Двинск, где располагался штаб 5-й армии Северного фронта и где армейский исполнительный комитет уже был в руках большевиков. 14 ноября его посланцы вступили в сепаратные переговоры с германским командованием, нарушив тем самым союзнические обязательства России. И снова представители военных миссий Антанты заявили протест Н.Н. Духонину. На следующий день, 15 ноября, бывший Главковерх твердо заявил представителям военных миссий союзников, что до полной победы над Германским блоком он примет все меры, чтобы Россия выполняла свой союзнический долг.

     Однако дни Ставки были уже сочтены. Это понимал и сам Н.Н. Духонин. Так, 17 ноября в разговоре по прямому проводу с помощником главнокомандующего армиями Румынского фронта генералом Д.Г. Щербачевым он просил его помочь разобраться в сложившейся критической ситуации. В заключение разговора Н.Н. Духонин, видимо чувствуя приближение трагической развязки, сказал Д.Г. Щербачеву: «В том случае, если бы я выбыл из строя, могли бы вы принять на себя обязанности Главковерха. Могу ли я на это рассчитывать?» В ответ генерал посоветовал Духонину срочно эвакуировать Ставку в Киев, где в то время главенствовала Центральная Рада, не признававшая Советское правительство.

     Перебазировать Ставку в Киев советовал Н.Н.Духонину и его предшественник на посту начальника штаба Ставки генерал-лейтенант А.С. Лукомский, с которым у Главковерха, несмотря на то, что тот находился под арестом в Быхове, поддерживалась тесная связь. Опальный генерал был его давним сослуживцем и другом, он не раз предупреждал Н.Н. Духонина, что «оставаться в Могилеве бесполезно и опасно».

     Сотрудники Ставки стали покидать Могилев, но Духонин остался. 18 ноября он узнал, что участь Ставки, равно как и заключённых в Быхове генералов предопределена: в Могилёв следует бронепоезд Крыленко с революционными матросами. 19 ноября командиры ударных батальонов в Могилёве просили Духонина разрешить им защищать Ставку, но он приказал им покинуть город: «Я не хочу братоубийственной войны,» - сказал он. Утром 19 ноября Н.Н. Духонин отправил в Быхов полковника П.А. Кусонского с распоряжением освободить генерала Корнилова и его соратников. В ночь на 20 ноября они покинули город. Сам Духонин о бегстве не помышлял. Он допускал, что Крыленко арестует его, не исключал и возможности своего расстрела, но то, что произошло 20 ноября на вокзале города Могилёва и в самом городе, превзошло самые мрачные прогнозы.

Гибель генерала Духонина

     20 ноября в Могилев прибыл сам Крыленко, который отдал приказ о своем вступлении в должность Верховного главнокомандующего и передал Духонину, что он будет отправлен в Петроград в распоряжение Совета Народных Комиссаров. Николай Николаевич решил не оставаться в пустом здании Ставки, где он мог стать лёгкой жертвой солдатского самосуда. Переодевшись в гражданское платье, он приехал на станцию, чтобы лично передать дела Крыленко, но не застал своего преемника: он уехал в город. Духонин сам явился к коменданту поезда большевистского главковерха, бывшему матросу Гвардейского экипажа Приходько. Тот, явно не готовый к такой встрече, растерялся и пригласил Духонина в вагон, где предложил подождать Крыленко. Прошло около получаса. Весть о том, что Духонин, «отпустивший» Корнилова, сидит в вагоне Крыленко, непонятным образом распространилась среди солдат и матросов, находившихся на вокзале. Вскоре у вагона начала собираться толпа вооруженных людей, многие из которых уже успели посетить кладовые станционного буфета. Никакого руководства над ними не было, всё настойчивее они требовали, чтобы генерал вышел из вагона и «предстал перед революционным народом». И только появление Крыленко на некоторое время охладило их пыл.

     Николай Николаевич представился «красному» главковерху и попытался говорить с ним, но осекся, видя, что Крыленко его не слушает. Разнузданная толпа у вагона требовала немедленной выдачи Духонина. Некоторым матросам удалось, оттеснив часового, проникнуть в вагон. По версии Крыленко, он попытался лично их остановить, но был бесцеремонно отброшен в сторону и прижат к стене. Ситуация полностью вышла из-под контроля. Тогда Духонин сам вышел к толпе, встал на верхнюю ступеньку вагона, поднял руку и объявил: «Вы хотели видеть генерала Духонина, я перед вами. Я пришел сюда сам, чтобы...» Продолжать ему не дали. Кто-то из находившихся в тамбуре матросов ударом штыка в спину сбросил оратора вниз, толпа набросилась на него.

     Завершив расправу и оставив растерзанное тело на железнодорожных путях, матросы бросились в город на поиски других генералов и жены Духонина. Когда разнузданная толпа ворвалась в квартиру генерала, его супругу Наталью Владимировну спасло лишь то, что её не оказалось дома. Она ушла в церковь, где генеральшу разыскала знакомая, рассказала об ужасной гибели мужа и спрятала у себя.

     Очевидец событий, Карл Густав Маннергейм писал:

     «На вокзале города Могилева, где располагалась Ставка верховного главнокомандующего, царила странная атмосфера. На платформе стояла небольшая группа охваченных ужасом людей, а в середине было большое кровавое пятно. Я узнал, что застрелен временно исполняющий обязанности верховного главнокомандующего генерал-лейтенант Духонин. Он без охраны прибыл на вокзал для подписания соглашения с только что назначенным большевистским главнокомандующим, бывшим кандидатом в офицеры Крыленко. В тот самый момент, когда они встретились на платформе, из поезда Крыленко выскочили солдаты и быстро расправились с Духониным.»

     А.И. Деникин, который не разделял «революционных пристрастий» Н. Духонина, но по сути, был обязан ему своей жизнью, в «Очерках русской смуты» так охарактеризовал последнего русского главковерха:

     «Духонин был и остался честным человеком. Он ясно отдавал себе отчёт, в чём состоит долг воина перед лицом врага, стоящего за линией окопов, и был верен своему долгу. Но в пучине всех противоречий, брошенных в жизнь революцией, он безнадёжно запутался».

     К утру 21 ноября обстановка в Могилеве несколько нормализовалась. Крыленко удалось навести порядок, прекратить самосуды и организовать охрану важнейших объектов в городе. По его приказу тело Духонина было перенесено в здание вокзала и уложено в гроб. Кто-то указал местонахождение вдовы погибшего. Утром Наталья Владимировна под охраной была доставлена на вокзал, и представитель Крыленко проводил её к гробу. От лица «красного» главковерха были принесены извинения и соболезнования, но сам Крыленко на глаза Духониной так и не показался.

     По другой версии, тело последнего Верховного главнокомандующего русской армии, кавалера трех георгиевских наград, генерал-лейтенанта Николая Николаевича Духонина было с трудом выкуплено вдовой у распоясавшейся матросни, доставлено в Киев и 24 ноября 1917 года похоронено на одном из киевских кладбищ.

     К этому следует добавить, что уже 21 ноября 1917 года в Брест-Литовске начались переговоры большевистских представителей о заключении позорного Брестского мира. Последнее, пусть номинальное, но неудобное препятствие в лице «законного» главковерха русской армии было физически устранено.

Елена Широкова

Использованы материалы: Федерация.Ру

Идея, дизайн и движок сайта: Вадим Третьяков
Исторический консультант и литературный редактор: Елена Широкова