сегодня19марта2024
Ptiburdukov.RU

   ...Это конечно же хорошо, но вообще-то мне бы больше хотелось иметь собаку, чем жену...


 
Главная
Поиск по сайту
Контакты

Литературно-исторические заметки юного техника

Хомяк Птибурдукова-внука

13 июля 1882 года (142 года назад) основана МГТС


     Днем основания Московской городской телефонной сети считается 1 июля (13 июля по новому стилю) 1882 года. В этот день состоялось открытие первой ручной телефонной станции системы Гилеланда компании Белла в доме № 6 на Кузнецком мосту. К концу года монтированная емкость телефонной станции составляла 800 номеров, количество абонентов - 246.

     Компания Белла вдумчиво и скрупулезно подходила ко всем пунктам строительства телефонной сети. Телефонные станции должны были располагаться в центре, на достаточно "модных" и оживленных улицах - что служило бы дополнительной рекламой.

     При выборе здания, которое предстояло занять телефонистам и оборудованию, решающим фактором была высота: со всех сторон к дому должны были подходить воздушно-стоечные линии. Рассуждая подобным образом, в Москве специалисты идеальным сочли дом купца Попова на Кузнецком Мосту.

     22 мая большинство московских газет разместили объявления от имени уполномоченного Телефонной компании Белла коллежского асессора Ярошки, возглавлявшего Московское телефонное общество: "Уполномоченный обращается ко всем казенным, городским и общественным учреждениям, а равно и ко всем лицам, желающим абонироваться на телефоны, с покорнейшей просьбой делать заявление в контору московских телефонов (Кузнецкий Мост, дом Попова).

     Кузнецкий Мост тогда был - как сегодня Столешников и Рублевка вместе взятые. Одна из самых фешенебельных улиц, модные магазины и "гламурная", как сказали бы наши современники, публика. Самые "сладкие" в городе витрины. Французы-лавочники. Самые высокие и просторные дома. Квартиранты-сливки общества. Даже мостовую на Кузнецком мели расфранченные воришки - пойманные здесь же с поличным (где ж еще воровать, как не на манящем благополучием и роскошью Кузнецком).

     Пятиэтажный дом купца Попова на этом архипелаге великолепия был одним из самых больших и блестящих. Здание строил "чайный король" Константин Абрамович Попов, умница и любимец фортуны. Родился он в 1814 году в посаде Большие Соли Костромской губернии. В четыре года оставшись сиротой, в тринадцать лет он, как и многие в те времена ярославские отроки, начал работать в Петербурге у крупного виноторговца. Затем Попов решил заняться чайной торговлей. Чай в те времена ценился в Москве очень дорого. За полтора фунта чая среднего качества давали шкурку соболя. Даже в начале XIX века продавали лучший цветочный китайский чай по 10-12 рублей ассигнациями за фунт. Это были весьма внушительные деньги – на них можно было купить три-четыре коровы. Воспользовавшись выгодной конъюнктурой, Попов сумел создать настоящую чайную империю – семейную чайную фирму «Братья К. и С. Поповы».

     К.А. Попова, не равнодушного к передовым научным достижениям, и принято называть одним из первых московских абонентов телефонной сети. Согласно простой логике: если в доме купца Попова находится телефонная станция, значит, купец Попов автоматически попадает в список первых телефоновладельцев. Однако летописцы упускают один досадный нюанс: Константин Абрамович Попов скончался в 1872 году, поэтому в 1882 году никак не мог стать абонентом МГТС. В доме Попова располагался основанный наследниками и названный в его честь, а также в честь его покойного брата, Торговый дом "К. и С. Поповы". Именно Торговый дом и фигурировал в объявлении, которое разместили "Московские ведомости" в этот памятный день от имени "Международного общества телефонов Белла": "Абоненты, имеющие номера, уже соединены и могут переговариваться". Номера присваивались трехзначные. №750 - директор телефонного общества А.И. Ярошка, №723 - "Братья К. и С. Поповы", Кузнецкий Мост.

     Кстати, любовь к техническим новшествам у преемников чайного дела Поповых, кажется, была в крови. Еще через три года первая в Москве световая вывеска из электрических лампочек появилась именно на фасаде Пассажа, принадлежавшего Торговому дому. Адрес уточнять нет нужды - Кузнецкий Мост.

     Итак, 1 июля 1882 года деловито затренькали первые московские телефоны. Среди 26 московских абонентов-пионеров: Московское страховое общество, Арман Бед, инженер телефонного общества, а также ведущие банкирские дома, рестораны и театры. Среди частных лиц - богатые и знаменитые: Абрикосовы, Трамбле, Дэпре, Кноп, Вогау, Дангауэр. 17 июля, при повторной публикации перечня московских абонентов, в нем засветились и те, кому только предстояло вкусить прелести коммуникаций: правления Московской, Рязанской и Курской железных дорог, товарищество Даниловской мануфактуры и другие.

     "Установить телефон" в те времена означало - смонтировать небольшое хозяйство весом более 8 кг. У каждого абонента на квартире водружали: электросигнальный прибор Гилелянда, микрофон Блэка, телефон Белла и элемент Лекланже, - достаточно "беспокойное хозяйство", несовершенное и неудобное в использовании. Микрофон находился на нижней панели, отчего говорящий был вынужден сгибаться в три погибели. А снимая телефон с рычага, надо было еще и теребить этот рычаг рукой - чтобы удостовериться, что он поднят. Первые абоненты - что в Москве, что в Бостоне - вздыхали и сетовали на несовершенство техники. Их телефонные аппараты ломались и требовали ремонта или замены.

     В первые годы телефон был до крайности дорогим удовольствием. И абонентская база - что в Москве, что в Петербурге, росла за счет тех, кто мог позволить себе выкладывать 250 рублей в год. Неслыханные деньги, если роскошная хорьковая шуба в самом дорогом магазине "Меха" на том же Кузнецком стоила 85 рублей. В случаях, когда телефонный аппарат был удален от центральной телефонной станции более чем на три версты, абонент доплачивал сверх абонентской платы 50 рублей за каждую версту.

     Дороговизна связи диктовала и темы телефонных переговоров: практически все они были делового характера. Время – деньги!

     Исторический анекдот: только-только протянув провода, первыми на работу в телефонные компании призвали мужчин. Но они... "не потянули". Оказалось, что мужчины легко отвлекаются на посторонние вещи, а также часто ругаются - между собой или даже с клиентами! Обрыв связи.

     Первые "телефонные барышни" были образованны, терпеливы и вежливы. Молоды - от 18 до 25 лет, и не замужем - "дабы лишние думы и заботы не приводили к ошибкам при соединении". Даже антропометрия телефонисток была строго регламентирована: высокий по тем временам рост (от 165 см) и длина туловища в сидящем положении с вытянутыми вверх руками не менее 128 см. – чтобы девушка могла дотянуться до гнезда самого удаленного абонента. Жалованье платили завидное - 30 рублей в месяц (квалифицированный рабочий получал в то время около 12 рублей в месяц). Но в размеренный и тихий уклад жизни XIX века такая работа не вписывалась. В 1891 году корреспондент журнала "Электричество" сочувственно перечисляет профессиональные тяготы телефонных барышень: "Нервные припадки нередко заставляли бедную женщину отказаться от места спустя каких-нибудь полтора месяца после столь трудного поступления на открывшуюся вакансию". Лев Успенский в записках старого петербуржца ностальгировал: "Барышню можно было просить дать разговор поскорее. Барышню можно было выругать. С ней можно было - в поздние часы, когда соединений мало, - завести разговор по душам, даже флирт. Рассказывали, что одна из них так пленила милым голоском не то миллионера, не то великого князя, что "обеспечила себя на всю жизнь".

     Девушки постоянно пребывали в состоянии предельной концентрации. Такое напряжение и внимание - не чета напряжению при чтении стихов Фета или домашнему музицированию. Телефонистки быстро утомлялись, что приводило к ошибкам при соединении. Важные абоненты, платившие серьезные деньги, негодовали и жаловались. Число владельцев телефонов росло в геометрической прогрессии: 246 - к концу 1882 года, 1250 - в 1892-м, 2918 - в 1900 году. Каждый их них имел основания требовать от высокотехнологичной услуги высокого уровня сервиса. Телефонная компания Белла такому уровню уже соответствовала не вполне.

     В 1900 году Имперское управление почты и телеграфа отказалось продлевать белловскую концессию. По правилам, в собственность правительства переходили все телефонные станции. Но взваливать на себя их развитие оно не стало. И отказало Городской Думе, выступившей с просьбой отдать Московские телефонные сети городскому управлению. Снова, как и 18 лет назад, объявили открытые торги. Они прошли 7 ноября 1900 года, причем к конкурсу допустили и Московское городское управление тоже. Принцип "аукциона наоборот" был прост - кто предлагал наименьшую абонентскую плату, тот и получал телефонные сети.

     Победителем стало загадочное Шведско-Датско-Русское АО, предложившее абонентам платить ровно вдвое меньше - 63 рубля 20 копеек.

     Угадайте, кто стоял за вывеской победившего в торгах АО? Трудолюбивый телефонный мастер Эрикссон и могущественный ювелир Седергрен.

     В 1883 году первый телефонный абонент Стокгольма учуял новую золотую жилу и открыл Stockholm Allmanna Telefonaktiebolag (SAT). Allmanna оказалась манной небесной - предложив в 2 раза меньшую абонентскую плату, нежели белловская, SAT завладел шведским телефонным рынком. Демпинговый прием, как видите, работал давно и безотказно. Но шведское правительство, не в пример российскому, как раз в 1900 году наложило лапку на местный телефонный рынок. Седергрен отправился искать иные рынки. Кстати освободился российский. Хитрец-ювелир для начала сформировал Шведско-Датско-Русское АО, причем прослойка из Датского королевства возникла не случайно. У вдовствующей императрицы Марии Федоровны, в девичестве датской принцессы Дагмары, было две страсти - бизнес-авантюры и соотечественники. Обаятельная, очень светская, нежно любимая двором Мария Федоровна детей своих воспитывала в любви ко всему русскому. При этом никому в Европе не известные датские фирмы мгновенно становились поставщиками императорского двора. А датские товары запросто, контрабандой, ввозились на судах, принадлежавших императорской фамилии. Включив во вновь образованное АО несколько "интересных" Марии Федоровне датских компаний, Седергрен сделал беспроигрышный ход. Эрикссон появился в этой причудливой связке людей и компаний заслуженно - его оборудование просто было лучшим.

     Новые "эксплуататоры" развивали телефонные сети под лозунгом "Телефон в каждый дом". К концу 1916 года на 100 москвичей приходилось 3,7 телефонных аппарата - больше, чем в европейском торговом центре Гамбурге. Еще одна гордость времен Шведско-Датско-русского АО - строительство Центральной телефонной станции на 60 000 номеров (в Милютинском переулке). И - апофеоз - телефонизация Кремля, приуроченная к визиту императора Николая II в Первопрестольную в 1903 году. Символом этого события Николаю преподнесли инкрустированный золотом и слоновой костью телефон. Хроникеры утверждали, что государь был необыкновенно растроган и одарил весь персонал станции ювелирными изделиями.

     Ларс Магнус Эрикссон даже предпринимал попытку перевести весь свой бизнес в Россию.

     Идиллия нарушилась в 1917 году. В январе, согласно договору, Московская городская телефонная сеть была передана правительству. Шведско-Датско-Русское АО не получило никаких компенсаций, так как вопрос об их размере решался. И, само собой разумеется, так и не был решен...

Использован материал Екатерины Гореловой «Старые связи»

Идея, дизайн и движок сайта: Вадим Третьяков
Исторический консультант и литературный редактор: Елена Широкова